Сказ про то, как УК Урбана борется в О2 с неплательщиками коммуналки и о пользе гидролоков и аквастопов:
Давно ли, недавно ли, в одном царстве-государстве жил в тереме один князь, не велик, не мал, обычный князь. А вот терем был непростой, семиэтажный и стоял он на берегу Опалихи-реки, что в двадцати верстах от Кремля московского, белокаменного. И жил он на последнем, верхнем этаже, к красну солнышку поближе, да от мирских забот земных подальше. Жил себе, поживал, отчизне служил, да налоги справно платил.
И была у него машинка заморская, по шелковому пути присланная, которая сама платья да платки стирать могла. Вот побросаешь в нее белье грязное, зальешь водицы ключевой, она пожужжит, огоньками помигает и белье чистым назад воротит. Вот такая диковина была заморская, все бабы с окрестных сел на нее дивились.
Собрался как-то раз наш князь на охоту, закинул в чудо-машину кафтан свой парадный, вскочил на коня верного, свистнул посвистом молодецким, да и подался в леса удачу пытать.
В ту пору тяжкую земля русская под татарским ханом великим была, что в сечи станом стоял, казну ханскую пополняла мехами, да соболями разными, что в лесах бескрайних водились.
А надобно вам сказать, что на первом этаже терема княжеского жил купец-барыга, который с барышей своих неправедных уже месяц не платил податей ханским опричникам, не пускал в палаты свои гонцов ханских. Осерчали ханские слуги и повесили имя купца того на столб позорный, что на площади центральной, чтобы людишки местные и стар и млад навозом конским окна его забрасывали, стыдили, да хулу кликали. А купец упирается, второй месяц не платит, лишь посмеивается, в окна кукиш показывает. Придумали тогда опричники свет белый купцу застить, поставили сито на шесть ампер, чтобы лишь лучина чадащая ему в ночи светила. Не проймешь купца нашего теми мерами, третий месяц не платит. И решили тогда слуги ханские в гневе праведном закрыть трубу сливную в тереме, чтобы купец тот жадный в испражнениях своих утоп и сгинул на веки вечные.
И случилась сия коллизия как раз в ту пору, когда наш князь на охоту поехал. Воротился князь с уловом знатным, тетеревов и белок с гору настрелял, зашел в свои палаты и видит картину неприглядную: воды налито на вершок, все шелка попорчены, паркет наборный дугой выгнулся, что сабля турецкая, а шланг сливной от чудо-машины змеей издохшей рядом валяется. Как мудрецы потом молвили «гидроудар приключился». И все из-за криворуких слуг хановых, что трубу сливную по всему стояку заперли.
Пригорюнился наш князь, представил, что молвит воевода царский, что под ним жил. А воевода тот не простой, потолки расписные мастерами итальянскими имел, в Кремль московский к самому Владимиру-Красно солнышко по простому захаживал, чаи с баранками распивал.
Погоревал князь, воду с пола собрал, выпил горькой, да и почивать лег, утро вечера мудренее.
И впрямь, утром осенило - решил он челом бить самому хану татарскому, жаловаться на слуг его глупых и неуемных. Поехал князь в ставку ханскую с дарами великими, бросил к ногам хана соболей, да изумрудов разных и молвит «дай окорот своим неучам, дабы имущество княжеское не поганили, произвол не чинили».
Выслушал хан великий князя и воскликнул: «вот болваны рукожопые, и дань собрать как велено не могут, и людей честных в срам вгоняют, все им неймется», бросил в темницу опричников, да и купца-скрягу заодно, повелел княжеские палаты вымыть-вычистить, одарил халатом с плеча ханского, и наказал впредь «использовать исключительно законодательно разрешенные способы взимания задолженности и пени с злостных неплательщиков коммунальных услуг».
Возрадовался князь, закатил пир на весь мир, я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.